Поздравление протоиерея Николая (Ушакова) в преддверии 75-летия со Дня Победы в Великой Отечественной войне и интервью с ним

7th Май , 2020

В преддверии великого праздника – 75-летия со Дня Победы в Великой Отечественной войне хотим от всей души поздравить старейшего священнослужителя Казанской епархии, ветерана Великой Отечественной войны протоиерея Николая (Ушакова).

Отец Николай, благодарим Вас за бессмертные подвиги, совершённые во фронтовые годы, за мирное небо над головой, за возможность жить. Желаем Вам крепкого здоровья и долгих лет жизни. Многая и благая лета!

Публикуем интервью взятое слушателями молодежной группы нашей воскресной школы 17 ноября 2015 года и опубликованное в приходской газете «Родной храм».

— Отец Николай, где Вы родились и кто были Ваши родители?
— Я родился в городе Лебедянь Воронежской области в рабочей семье. Мой отец Ушаков Александр Михайлович был истинным христианином. За то, что в храм ходил, иконы держал, был православным, молился, его арестовали и расстреляли. Это было в 1945-46 годах.

— А как Вы пришли к вере?
— Самые первые знания о вере получил от родителей, вместе с ними ходил в храм Божий, вместе с ними молился. Верующим был с детства.

— Какая была атмосфера среди верующих, когда Вы начали ходить в храм?
— Господствовали коммунисты, так что в храм ходили тайком. Родители идут и я с ними.

— А много ли людей посещало храм?
— Мало… Коммунисты преследовали, молодежь выгоняли. Если тебя увидят коммунисты, то сразу сворачивали руки и в свой кабинет направляли. А там начинали обрабатывать: куда ты пришел, с кем связался… Нас мракобесами называли, больше никак…

— Вам лично приходилось с ними сталкиваться?
— А как же! На допросы вызывали, когда я уже дьяконом служил. Помню, как они кулаком об стол стучали, ну и я тоже. Я на них, они на меня.

— Что Вы можете сказать о войне?
— Война, конечно, принесла много ущерба и материального и морального. После войны жить было негде. Остались деревянные домишки, которых сами мы и ремонтировали: печки сложишь, дрова привезешь, истопишь, более менее тепло, ну и хорошо. Все люди были полуголодными, щи варили из крапивы. Майонеза тогда еще не было, не умели его делать (смеется.) Иногда ложку сметаны положат в щи крапивные, и вот тебе самый богатый обед. А хлеб выдавали только по карточной системе.

— Расскажите, какие дороги привели Вас в Казань и как Вы решили стать священником?
— Шла Великая Отечественная война. В апреле 1942 года я был взят на фронт, до этого трудился с 16 лет на металлургическом заводе в городе Константиновка, что в Сталинской области. После получения ранения я лечился в военном госпитале города Камышин, а потом проходил лечение в Казани. Из армии меня освободили и направили работать на 230-й Ленинградский завод, который перевели в Казань. Работал и посещал храм Божий. Друг у меня был Вениамин Нечаев. Всегда с ним общался на духовные темя, с ним и пошли во священники, по убеждению так сказать. К тому же однажды меня вызвал к себе правящий архиерей архиепископ Иов. Владыка заметил, что я регулярно участвую в богослужениях, и посоветовал мне все-таки подумать о служении пресвитера. Он же в 1958 году рукоположил меня во диаконы и направил на обучение в Ленинградскую духовную семинарию на заочное отделение. Так я стал совмещать работу на заводе и учебу в семинарии. Семинарию я успешно окончил, после чего продолжил нести пастырское послушание в Казанской епархии. Дьяконом служил в Чистополе, в то время была «хрущевщина»: церкви, монастыри не успели открыть, а Хрущев их начал уже закрывать. Потом перевели в кладбищенскую церковь, затем в Царицыно. Во священники меня рукополагал уже другой архипастырь, архиепископ Казанский и Марийский Михаил. Хиротония была в праздник трех святителей 12 февраля 1961 года. Из Казани с того времени я больше не уезжал, в Никольском соборе продолжаю служить по сей день.

— Какая была внутренняя атмосфера среди семинаристов?
— Только религиозная атмосфера. Все было строго.

— А какие были преподаватели?
— Были преподаватели еще такие дореволюционные, их было немного, человека четыре. И это было очень ценно.

— Где брали духовные книги, Евангелие? Ведь все было запрещено.
— Сохранились книги. Родители хранили духовные книги и у других знакомых христиан брали. Не все были дураками, были и умные люди. Дураки сжигали, им приказывали сжигать религиозные книги, и они сжигали, а умные люди хранили.

— Храмы были закрыты, а где же Вы встречались для соборной молит-вы?
— Дома молились в домашних условиях. И Пасху тоже встречали дома!

— А после второй мировой войны отношение населения к вере измени-лось?
— Ну конечно! Потому что все пережили горе, у кого отец, у кого брат, у кого муж, у кого жена были убиты. Приходили, отпевали усопших, молились за них. Среди прихожан были раненые, изуродованные: у кого ноги не было, у кого руки не было, привозили их на колясках в храм Божий, причащали. Церковь была нужна для народа!

— А как открывали Никольский собор в 1946 году?
— Объявили всем верующим, что нужно прийти на помощь. Тут были и бочки с бензином, керосином, нефтью, и трактора, и трубы, и прутья железные, что не пройдешь, не перешагнешь! Всё вытаскивали потихоньку, выбрасывали, увозили на свалку. Работы было очень много.

— Отец Николай, отличаются ли верующие нашего времени от верующих в годы гонения?
— Нет, истинно верующие люди не отличаются ничем! Простые обычные люди. Как были верующими, такими и остаются.

— Вы не боялись, что Вас могут арестовать, расстрелять?
— Нет, меня пугали, но я не боялся. В то время многие отрекались от веры. Часто публиковали в газетах «вот я отрекаюсь от священства, от Церкви, от Бога» … Что только не писали в газетах. Смотришь, то дьякон отказался, то священник, то псаломщик, то еще кто-нибудь. На многих влияли коммунисты, вот и отрекались.

— Отец Николай, вот Вы говорите, что многие отрекались от Христа, а Вы этого не сделали. В связи с этим напрашивается вопрос — тяжело ли жить со Христом ?
— Нет, наоборот, со Христом жить хорошо. А без Христа плохо (на этот вопрос отец Николай ответил сразу же, не задумываясь).

— А как лично Вы относились к людям, которые даже публично в газетах отрекались от веры, ведь среди них были и священники?
— А я с ними не общался, старался быть от них подальше. Это люди так и остались непросвещенными не в культурном, не в духовном плане.

— А сожалеете ли о чем-нибудь?
— Мне сейчас все нравиться, слава Богу!

— Вам 92 года и Вы очень активны. Откуда берете силы для служения и для жизни?
— С Небушка! (возводит руки наверх и с особой теплотой улыбается.) От Бога всё дается!

— Как Вы воспринимаете свою прожитую жизнь?
— Нормально!

— А у Вас были братья, сестры?
— Да, и брат, и сестра были, умерли уже. Брат работал на заводе, ведь в то время не разбирались, где и кем работать, лишь бы карточку давали на продукты, на хлеб… Самое главное они были верующими.

— Среди ваших родственников были священники?
— Нет, не было. Я единственный священник в роду.

— Какого христианского мыслителя Вы читали и читаете с удовольствием?
— Из гражданских книг люблю Ф. М. Достоевского. А в основном это религиозные книги: Библия и житие святых.

— Что вы можете пожелать современной молодежи?
— Молодежь, которая меня окружает, если будет твердо стоять в вере, то спасется, а если будут колебания туда-сюда, трудно будет спастись. В вере стоять надо, и всё остальное приложится!

— В наше время какие душеполезные чтения Вы бы посоветовали.
— Евангелие, житие святых читать надо! Это пример для нашего спасения.

— Дорогой отец Николай, благодарим Вас за интересную и полезную беседу. Многая Вам лета!

---